Кто-то спросил Ринзая, мастера дзен: «Каков путь познания Изначального?»
Он быстро поднял посох, с которым никогда не расставался во время прогулки, — прямо к глазам вопрошающего, отчего тот отпрянул — и сказал: «Вот! Наблюдайте! Просто посох. Если вы сможете наблюдать его, нет нужды никуда идти и никого не надо спрашивать».
Человек был здорово озадачен. Он поднял глаза, с минуту глядел на посох, а потом сказал: «Вы всерьёз полагаете, что можно достичь Просветления простым наблюдением палки?»
Ринзай ответил: «Конечно, нет. Дело не в том, что ты наблюдаешь, а в том, как ты наблюдаешь».
При дороге стоял ствол засохшего дерева. Ночью прошёл вор и испугался: он подумал, что это стоит, поджидая его, полицейский. Прошёл влюблённый юноша, и сердце его радостно забилось: он принял дерево за свою возлюбленную. Ребёнок, напуганный страшными сказками, увидев дерево, расплакался: он подумал, что это привидение. Но во всех случаях дерево было только деревом.
Мы видим мир таким, каковы мы сами.
Индуистская притча
Как-то у Бодхидхармы спросили: «Какова разница между жизнью великого мудреца и обыденной жизнью заурядного человека?» .
Бодхидхарма ответил: «Это подобно осенней паутине. Некоторые ошибочно принимают её за пар, но в действительности — это паутина, парящая в воздухе. Средний человек видит мудреца и считает его жизнь столь же обычной, как и свою собственную, в то время как просветлённый человек видит нечто святое в жизни среднего человека».
Однажды рабби Акива отправился в путь, взяв с собой осла, петуха и фонарь. К вечеру дошёл он до деревни и попросил ночлега, но тамошние жители прогнали его да ещё надавали тумаков.
Такое грубое отношение не пошатнуло в нём веры, и сказав: «Всё, что Бог ни делает, — всё к лучшему», он устало поплелся ночевать в лес. Устроился поудобнее, съел кусочек хлеба, вдруг слышит — петух истошно кричит. Вскочил рабби Акива, но успел увидеть лишь хвост лисицы, убегавшей прочь с петухом в зубах.
Потеря петуха не поколебала веры в рабби Акиве, и снова сказав: «Всё, что Бог ни делает, — всё к лучшему», сел он учить Тору при свете фонаря.
Вдруг поднялся ветер и задул огонь. Опять сказал рабби: «Всё, что Бог ни делает, — к лучшему» — и тут же заметил, что в темноте сбежал осёл. Огорчился рабби Акива потере осла, пожалел, что утром придётся долгий путь пешком проделать, поохал, повздыхал, но всё же повторил: «Всё, что Бог ни делает, — к лучшему».
На следующее утро, пройдя всю дорогу пешком и уладив своё дело, рабби Акива возвращался домой. Дойдя до деревни, в которой с ним так скверно обошлись, он, к своему удивлению, увидел, что в ней нет ни единой живой души. Той же ночью, когда он просил ночлега и получил отказ, пришли разбойники и безжалостно всех поубивали.
И подумал тогда рабби Акива: «Неисповедимы пути Господни. Разреши мне жители деревни остаться, разбойники наверняка убили бы меня вместе со всеми. А судя по следам, пришли они из лесу, значит, были они в нём одновременно со мной. Стоило им услышать крик петуха или осла или заметить свет фонаря — и меня бы уже не было в живых. Воистину, человек должен всегда полагаться на Бога!»
Иудаистская притча
Три человека возили в тележках камни.
У одного из них спросили: — Что ты здесь делаешь?
Остановившись и вытерев пот, он устало ответил: — Я таскаю камни.
Тот же вопрос задали второму. Он ответил: — Я зарабатываю деньги на еду для своей семьи.
Третий человек, услышав такой же вопрос, улыбнулся и ответил:
— Я строю храм!
Продавец бойцовых петухов расхваливал на рынке свой товар, уверяя, что его петухи бьются до смерти.
— Продай мне лучше таких, - обратился к нему покупатель, — которые бьются до победы!
Дзен-буддистская притча
Когда ваше сердце полно благодарности, любая дверь, которая кажется закрытой, может привести вас к удивительным открытиям.
Очень немногие женщины овладели основами дзэн. Ренгетсу — одна из них. Она совершала паломничество и пришла в деревню на закате. Ренгетсу просила приюта на ночь. Но жители деревни захлопнули двери перед ней. Они, должно быть, были ортодоксальными буддистами и не могли оставить у себя женщину дзэн, они выгнали её из деревни. Ночь была холодна, и женщина осталась голодная и без приюта. Вишня в поле дала ей приют. Ночью было по-настоящему холодно, и она всё не могла заснуть… И это было опасно — дикие звери… В полночь она проснулась, дрожащая от холода, и увидела: в весеннем ночном небе распустившиеся цветы вишни улыбаются туманной луне. Переполненная, побеждённая красотой, она встала и сделала реверанс в сторону деревни: «Благодаря им я осталась без ночлега, но нашла саму себя ночью под цветущей вишней и туманной луной!» С большой искренностью она благодарила этих людей, которые отказали ей в ночлеге; ведь иначе она спала бы под обычной крышей и пропустила бы эти цветы вишни, этот шёпот цветов и луны, и это молчание ночи, такое полное молчание ночи. Она не сердилась, она приняла это, не только приняла, она приветствовала это. Она чувствовала себя благодарной.
Жизнь великолепна, и каждый момент она приходит с тысячей и одним подарком для вас. Но вы так заняты, так поглощены мыслями с вашим желающим умом, вы так полны вашими мыслями, что вы отвергаете все эти подарки. Бог приходит постоянно; а вы продолжаете отказываться.
Человек становится Буддой в момент, когда он принимает всё, что приносит жизнь, с благодарностью.
Буддийская притча
- Учиться можно, глядя на любую вещь, - говорил Садигорский рабби своим хасидам.
- Все в этом мире существует, чтобы наставлять нас. Не только то, что создал Г-сподь Благословенный, но и то, что сделали люди, умудряет человека.
- Чему же учит нас, - спросил один хасид с сомнением, - железная дорога?
- Что, опоздав на миг, можно упустить все.
- А телеграф?
- Что каждое слово учитывается.
- А телефон?
- Что Там слышат все, что мы говорим здесь.
Хасидская притча
Краснодеревщик Цин вырезал из дерева раму для колоколов. Когда рама была закончена, все изумились: рама была так прекрасна, словно её сработали сами боги. Увидел её правитель Лу и спросил: «Каков секрет твоего мастерства?»
«Какой секрет может быть у вашего слуги, мастерового человека? — отвечал краснодеревщик Цин. — А впрочем, кое-какой всё-таки есть. Когда ваш слуга задумывает вырезать раму для колоколов, он не смеет попусту тратить свои духовные силы и непременно постится, дабы успокоить сердце. После трёх дней поста я избавляюсь от мыслей о почестях и наградах, чинах и жаловании.
После пяти дней поста я избавляюсь от мыслей о хвале и хуле, мастерстве и неумении.
А после семи дней поста я достигаю такой сосредоточенности духа, что забываю о самом себе. Тогда для меня перестаёт существовать царский двор. Моё искусство захватывает меня всего, а всё, что отвлекает меня, перестаёт существовать.
Только тогда я отправляюсь в лес и вглядываюсь в небесную природу деревьев, стараясь отыскать совершенный материал. Вот тут я вижу воочию готовую раму и берусь за работу. А если работа не получается, я откладываю её. Когда же я тружусь, небесное соединяется с небесным — не оттого ли работа моя кажется как бы божественной?»
Даоская притча
Но дороге к царству Чу Конфуций вышел из леса и увидел Горбуна, который ловил цикад так ловко, будто подбирал их с земли.
— Неужто ты так искусен? Или у тебя есть Путь? -спросил Конфуций.
— У меня есть Путь, — ответил Горбун. — В пятую-шестую луну, когда наступает время охоты на цикад, я кладу на кончик своей палки шарики. Если я смогу положить друг на друга два шарика, я не упущу много цикад. Если мне удастся положить три шарика, я упущу одну из десяти, а если я смогу удержать пять шариков, то поймаю всех без труда.
Я стою, словно старый пень, руки держу, словно сухие ветви. И в целом огромном мире, среди всей тьмы вещей, меня занимают только крылатые цикады. Я не смотрю по сторонам и не променяю крылышки цикады на всё богатство мира. Могу ли я добиться желаемого?
Конфуций повернулся к ученикам и сказал: — Помыслы собраны воедино, дух безмятежно спокоен.
Одного дзенского мастера спросили: «Что вы обычно делали до того, как стали Просветлённым?»
Он сказал: «Я обычно рубил дрова и носил воду из колодца».
Затем его спросили: «А теперь, когда вы стали Просветлённым, что вы делаете?»
Он ответил: «Что же ещё я могу делать? Я рублю дрова и ношу воду из колодца».
Вопрошающий, естественно, был озадачен. Он спросил: «В чём же тогда разница? Перед Просветлением вы делали это и после Просветления делаете то же самое, в чём же тогда разница?»
Мастер засмеялся и сказал: «Разница большая. Раньше мне приходилось делать это, а теперь всё' это происходит естественно. Раньше мне надо было делать усилие: перед тем, как я стал Просветлённым, это было обязанностью, которую мне приходилось выполнять, делать нехотя, заставляя себя. Я делал это потому, что мне приказали это делать; мой учитель велел мне рубить дрова, поэтому я и рубил. Но в глубине души я злился, хотя внешне я ничего не говорил.
Теперь я просто рублю дрова, потому что знаю сопряжённую с этим красоту и радость. Я ношу воду из колодца потому, что это необходимо. Эго уже не обязанность, а моя любовь. Я люблю старика. Холодает, зима уже стучится, нам будут нужны дрова. Учитель с каждым днём все больше стареет; ему нужно больше тепла. Необходимо хорошо отапливать его жилище. Именно из этой любви я рублю дрова. Из этой любви я ношу ему воду из колодца. Теперь появилось большое различие. Нет неохоты, нет сопротивления. Я просто откликаюсь на момент и на текущую необходимость».
