Рудольф Герман Лотце  

Антология мировой философии. В 4-х т. М.: «Мысль», 1971. (АН СССР. Ин-т философии. Философ, наследие). Т. 3. Буржуазная философия конца XVIII в. — первых двух третей XIX в. [Ред. коллегия: Н. С- Нарский (ред.-сост. третьего тома и авт. вступит, статьи) и др.]. 1971. -760 с.

 R. Lotze. Grundzuge der Metaphysik. Dihiate aus den Vorlesungen. 2. Aufl. Leipzig, 1887. 
Пер.А. С. Богомолова

Рудольф Герман Лотце                                                                                     

                                                              ОСНОВАНИЯ МЕТАФИЗИКИ 
                                                            ЧАСТЬ III. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ
                                                         ГЛАВА II. О ЗНАЧЕНИИ ПОЗНАНИЯ
§ 76
Для обыденного суждения само собой понятно, что наши представления о внешних вещах совершенно сходны с ними самими. Истино й именуется здесь совпадение представления с представляемым предметом.
После же того как мы увидели, что дело не может так обстоять и что все элементы познания суть только наши чувства (Affektionen), которые все же возникают в нас через воздействие действительно воспринимаемого внешнего мпра, наше познание не может больше быть сходным образом (ahnliches Abbild), но лишь закономерным следствием того, что существует и происходит вне нас. Так, если две сущности, а и Ь, вне нас находятся в отношении с, то наше познание не отразит ни одного из этих связанных элементов, как он существует,
633
Во представит вместо этого никоторые а и й в некотором отношении у. Если же abc изменяется в а'b'с', то и наши представления, согласно определенному масштабу, изменятся в a'b'с', т. в. между изменениями объективных отношений вещей и изменениями наших представлений о таковых существует устойчивая пропорциональность, подобная имеющейся при переводе на чужой язык, в котором воспроизводятся не слова оригинала и не способ образования предложений, а только взаимосвязь мыслей средствами нового языка. — Истин а состоит тогда только в совпадении представления с тем представлением, которое должно возникнуть во всех других душах, имеющих ту же организацию, в связи с тем же самым объектом.
Если же существование внешней действительности было бы уничтожено, то уничтожен был бы и тот пункт отнесения, в связи с которым только и может идти речь об «истине» или «неистине», и тем самым было бы утрачено понятие собственно познания , которое немыслимо без такого объекта.

§ 77.
Свяжем наше дальнейшее рассмотрение со средним случаем. — Что будет означать познание, которое представляет вместо сущностей а и b их несходные изображения а и b, а вместо отношения с между ними — отношение, а следовательно никогда не воспроизводит действительность так. как она есть?
Интерес, который вызывал постановку этого вопроса, и которым связаны поиски «истины» познания, может быть найден в рамках научной жизни Ибо ее усилия направятся на специфическую цель отражения действительного, как оно существует; и потому для нее естественно стремление доказать, насколько все многообразие процессов представления и мышления, совершающихся в нашем духе, может быть использовано как средство к этой цели «отражения действительною». Однако сама по себе эта точка зрения вовсе не является руководящей Было бы предрассудком считать, что внешний мир для себя образует уже весь мир, что познание просто приходит случайно с тем, чтобы еще раз отразить этот замкнутый мир, что это отражение не привносит ничего нового к предшествующему состоянию мира, что это состояние совершенно готово и завершено, даже если этого отражения и не произошло. Наоборот, нам следует считать тот факт, что под воздействием внешнего мира в духе возникает мир многообразных явлений, также содержанием мирового процесса и как раз одной из важнейших его составных частей. Так что мир был бы без этого процесса совсем не готовым, и он состоит не в бытии, которое попутно может быть познано, а как раз в самом постоянном переходе этого бытия в ею явление дня Духа.
Короче, это означает: не следует рассматривать жизнь представлений таким образом, будто духу предопределена священная обязанность отражать «вещи», которые не суть дух так как они существуют; жизнь представлений духа имеет свои собственные цели, которым она соответствует. 
634
И если «вещи» не так воспроизводятся, как они существуют, то сами вещи следует рассматривать как простое средство , определенное к тому, чтобы вызывать в духе и соответственно его природе явления , которые мы несправедливо рассматриваем как неудачные отражения действительного и которые, напротив, суть нечто более высокое, чем могли бы быть сами вещи без духа.

§ 78.
Если мы обратимся к первому примеру, чувственны м восприятиям , то увидим, что люди совершенно ошибочно жалуются, будто цвета, тона, запахи и т. д. ничего не передают нам относительно действительных внешних событий , которые лежат в их основе, о колебаниях и иных движениях атомов и т. д., и будто на их место они ставят явления «голубое», «сладкое», «теплое», которые ни в малейшей степени не сравнимы с ними. Ведь ото предрассудок, что чувства определены к тому, чтобы отражать внешнее как оно есть. Блеск света и цвета, звучание тонов, сладость вкуса, напротив, могут быть поняты как явления, которые должны существовать в силу своих собственных красоты и ценности, но не могут существовать иначе как когда имеется дух, в котором только они и могут возникнуть в качестве его субъективного возбуждения. Они, следовательно, суть цель, средством осуществления которой являются внешние физические явления, через воздействие которых на дух и должна осуществляться эта цель.
То же самое справедливо для всех чувств удовольствия и неудовольствия, как эстетических, так и личных. Они не отражают ничего из состояния вещей, которое может существовать вне духа; но они и не побочное явление
(Nebenwea), случайно возникающее вследствие его воздействия, но то что должно осуществляться посредством всякого такого состояния вещей.
Итак мы можем продолжать и дойдем в конечном счете до рассмотрения идей , которые пробуждаются в духе под воздействием вещей и событий в качестве истинной сущности : э т и х вещей и я в л е н и й, так что, короче говоря, вещи в себе не суть то, чем они д о л ж н ы бы т ь, но становятся таковыми. 

§ 79.
Этот взгляд в Новое время (Шеллинг, Гегель) выражен короткой фразой «мышление и бытие тождественны», однако не ТРИ, как мы ею здесь мыслим Если слово «мышление» должно иметь определенное значение, отличающее «мышление» от других функций духа, то к этому положению нельзя присоединиться. Ибо как раз то, что составляет специфик у всякого
бытия и действия, не исчерпывается мышлением , но остается ему совершенно недоступным.
635
А именно следует вспомнить, что когда мы мыслью придали пережитому кем-то из нас содержанию определенную логическую форму, которая выразима только словом или предложением, то мы тогда совершенно ошибочно думаем, будто мы мысль ю обнаружили само содержание. Например, мы говорим о «понятии цвета». Все, что сделало здесь мышление, состоит в том, что оно посредством этого общего выражения приказывает нам представить однородное в разных цветах отделенным от неоднородного. Это однородное может быть всегда просто воспринято или пережито, но его нельзя никакой работой мысли отделить от неоднородного. Выражения, используемые для обозначения отдельных ощущений, например, «голубого», также ничего не сохраняют от мышления, кроме формы прилагательного. Их с о д е р ж а н и е, с помощью которого «голубое» отличается от «красного» или «теплого», просто воспринимаемо или переживаемо. То же самое относится к абстрактным понятиям, например «быть», «действовать», «обусловливать». От мышления они имеют просто (глагольную) форму. Что же означает «быть» чем оно отличается от «не быть» и что такое «действовать» или «обусловливать», мы просто воспринимаем или переживаем, когда мы сами «суть», «действуем» и «нечто обусловливаем» нашим действием.
Само мышление и его операции направлены на связь наших представлений, посредством которой становится возможным исходить из определенного пережитого факта и с помощью ряда таких операций достигать связывания представлений, содержание которых совпадает с некоторым вторым переживаемым фактом. Но движение , которое мышление осуществляет между этими двумя пунктами, а следовательно, все наше рациональное рассуждение, умозаключение и доказательство, не только не соответствует необходимо, но и вообще не соответствует действительной связи между этими двумя фактами. Более того, она просто наш субъективный, диктуемый организацией нашего духа способ перехода от одного факта, а, к другому. Поэтому, если придать мышлению это определенное значение, не может быть речи о «тождестве мышления и бытия»; и все мировоззрение извращается, если все, что есть и происходит, представляют по аналогии с движением мысли и даже природу и историю в их устойчивых структурах или процессах сравнивают с различными членами заключения или различными ступенями какого-либо иного логического способа развития. 

Действительное всегда намного больше , чем эго логический скелет, и это «большее» нельзя рассматривать «как простое логическое замутнение или загрязнение чистой логической идеи, к выражению которой конечные вещи не способны» (Гегель). Наоборот, следует считать простое мышление неспособным к постижению истинного содержания действительности, тогда как это содержание, впрочем (посредством ощущений, чувств и проистекающих от них или сопровождающих их догадок), действительно переживается согласно его ценности.
636

§ 80.
В другом направлении двигался прежний идеализм (И. Г. Фихте). Отражения сущего познание не должно давать; и вообще поскольку вне духа нет более сущего, постольку мировые грезы (der Welttraum), которые по внушению всеобщего рассудка развиваются в каждом отдельном духе, должны оцениваться только согласно некоей цели , которую они должны осуществить для этих духов.
Это философское направление приняло особенно близко к сердцу нравственную задачу духа и имело в виду, что вся являющаяся духу действительность существует лишь в отношении к нему. Она составляет осмысленный в интуиции предварительный материал долга ; и всякое возможное объяснение действительности должно было быть направлено
на то, чтобы показать, как каждая отдельная ее часть составляет необходимое средство или какое-то предварительное условие для осуществления нравственного деяния. Напротив, объяснение того, как возникает этот мир видимости, становится тогда невозможным, будучи указанием одного-единственного, имманентного самому себе формального принципа, из которого развиваются все его отдельные стороны. Природа не содержит в себе этого единства цеди, но она есть совокупность средств для различных целей.
Это воззрение также односторонне. Оно находит единственную ценность в действии индивидуального духа и не может доказать, почему абсолютная свобода н самостоятельность Я, к которым оно стремится, должны считаться столь исключительным п великим благом, что вся действительность должна служить и быть направлена к их установлению. Это воззрение следует дополнить утверждением, что всяко е благо и красота, не только нравственная свобода личности, но и всякое содержательное счастье, которым может наслаждаться дух, выдвигаются в качестве последней цели мира, «идей», из содержания которой должны быть выведены как необходимые предпосылки всеобщие законы, которые мы находим в мире, и определенные конкретные установления , на которых основываются их проявления.
Этой общей перспективой и следует завершить метафизику. Человеческое знание, которому известна только очень малая часть все й действительности, не в состоянии подлинно научно, путем, ведущим к прочным результатам, изложить этот «мировой план». Ему остается для исследований эта вера в высшее благо, образующая основу бытии всякой определенной действительности, но только в качестве регулятивного принципа целостного мировоззрения , не допускающего действительно убедительного его применения в частных исследованиях.